Гениальный музыкант мог одерживать победу в любых состязаниях со своими коллегами и импровизировать в любой экстремальной обстановке. Мария Тибальди Кьеза, излагая биографию великого маэстро в своей книге «Паганини», рассказывает о состязании скрипача Лафона и Паганини:«Лафон принялся тщательно настраивать свой инструмент, затем, обратившись к Паганини, хотел было дать ему «ля», но тот пренебрежительно пожал плечом и тут же заиграл. Поначалу, пока звучали обе скрипки, генуэзец точно придерживался своей партии. Но в сольных местах он давал волю своей итальянской фантазии и свободно импровизировал, создавая совсем новую музыку на фоне оркестрового сопровождения, что вызывало необычайный восторг публики, но было не очень по душе его «милому противнику». Ясно, что творческий пыл Паганини, причудливое разнообразие звуков и эффектов при мастерском исполнении «Ведьм» совершенно затмили Лафона. Это была неоспоримая победа своеобразия, поэзии и романтизма над чистотой и сдержанностью классики и традиционности». Немец - Людвиг Шпор, считавшийся в то время лучшим скрипачом Германии, приехал специально в Италию, чтобы услышать Паганини. Он пишет в «Автобиографии»: «Когда же спрашиваешь, чем объясняется такой огромный успех, люди, несведущие в музыке говорят, что он маг и волшебник и извлекает из своей скрипки звуки, которых никто никогда раньше не слышал на этом инструменте. Это искусственные флажолеты, пиццикато только левой рукой и без смычка, вариации на одной струне после того, как сняты три другие и многие другие фокусы, и звуки несвойственные скрипке, например звук фагота или старушечий голос».
Восторг, вызванный Паганини в Европе был неописуем: за аплодисментами, восторженными криками, овациями публики, доходившими до настоящего безумия, следовали статьи в газетах и журналах и невероятное множество хвалебных стихов.
Композиторы давали волю фантазиям в разного рода вариациях на тему Паганини: Штраус написал Вальс а-ля Паганини, Ф.Грубер - танцы а-ля Паганини, К.Черни - рондо с колокольчиками, словом перечислять можно до бесконечности. В витринах магазинов появлялись портреты и литографии Паганини, карикатуры на него. Кондитеры создавали пирожные и бисквиты а-ля Паганини, делали бюсты из марципанов или леденцов. В ресторанах и кафе стелили скатерти и изображением скрипача, а посетителям предлагали жаркое а-ля Паганини. Говоря о магическом воздействии итальянского скрипача на слушателей, нельзя не отметить высказывание великого композитора, впоследствии ставшего другом Паганини - Россини, который мог осмеять что угодно: «Я плакал только три раза в своей жизни. Первый раз, когда провалилась моя первая опера, второй раз, когда во время прогулки на лодке упал в воду фаршированный трюфелями индюк, и третий раз, когда услышал игру Паганини».
Паганини тоже проявлял остроумие, охотно рассказывал забавные истории и приключения из своей жизни, и сам же больше всех смеялся при этом. В небольшом кругу друзей, которые его искренне любили, он словно оживал, забыв о своих бедах, страданиях и болезнях, и хоть на короткое время был весел и доволен. По отношению к своему единственному ребенку, матерью которого была Антонио Бьянки, Паганини проявлял трогательное терпение и безграничную любовь. Однажды во время пребывания скрипача во Флоренции с маленьким Акилле случилась беда, - малыш сломал ножку. И это было бы не так страшно, если бы ребенок был бы постарше. Но удержать двухлетнего непоседу в полном покое, пока не срастется кость, представлялось невозможным. Чтобы малыш поправился - необходимо было привязать ножку к деревянной дощечке и не давать ему двигаться хотя бы несколько дней. Паганини не задумываясь, сел в кресло, взял сына к себе на колени и не вставал с места целых восемь дней. Маленький мальчик, познавший отцовскую любовь, не останется неблагодарным: едва научившись ходить, он всегда будет следовать за своим отцом и никогда не покинет его. С трех до пятнадцати лет Акилле будет всеми силами помогать отцу, ухаживать за ним, утешать и восполнять отсутствие матери, которая жила вдали от Паганини. В четыре года мальчик уже будет свободно говорить по-немецки, а позднее выучит английский, и будет служить отцу переводчиком.
Совокупность вышеперечисленных характеристик внешнего облика скрипача можно считать типологическим проявлением тотемных качеств в антропологии Паганини. Согласно анимистическим представлениям древних, слияние души человека и тотемного животного, либо птицы, откладывает заметный отпечаток на внешнем облике индивидуума. В астрологической традиции каждому из 360-ти зодиакальных градусов соответствует определенное животное или птица, особенности внешнего вида и характера которых проявляются в человеческой природе. В момент рождения Паганини восходил третий градус Стрельца, тотемом которого является Альбатрос (подсемейство океанических птиц отряда буревестников). Еще Гейне называл Паганини буревестником. Отличительными особенностями этой птицы являются: огромные крылья, в размахе достигающие 4,25 метра и вытянутый клюв с крючком на конце. Интересно, что на многих литографиях и карикатурах Паганини был изображен с невероятно длинными руками и крючковатым носом. Дело в том, что длина рук Паганини действительно превышала величину, согласующуюся с пропорциями человеческого туловища.
Альбатросы - птицы открытых морей, прекрасно летают, пользуясь при парении воздушными завихрениями над волнами. Рассматривая биографию Никколо Паганини, мы невольно отмечаем сходство его характера с поведением буревестника. Жизнь частенько бросала гения в водоворот бурных событий, в котором скрипач уподоблялся буревестнику, ныряющему в воздушные потоки. При такой геометрии крыла альбатросу просто необходимы сильные порывы ветра, также как для ураганного темперамента Паганини необходимы были душевные потрясения, без которых он просто не мог «летать» - творить. В отсутствии мощнейших восходящих воздушных потоков альбатросу просто не удержаться на своих длинных, но тонких крыльях, как композитору не жить без вдохновения. Каким упорством, твердостью характера и выносливостью нужно было обладать, чтобы, выдерживая удары судьбы, неутомимо идти к единственной цели - стать еще совершеннее в игре на скрипке. Вся его жизнь - это вызов судьбе, это гордый полет Буревестника, который наслаждается парением в воздухе, не смотря на бушующие вокруг него вихри. Все, что необходимо ему для продолжения своего пути - это попутный ветер.
Вдоль северного побережья Италии недалеко от острова Сент-Онора, есть красная, ощетинившаяся как дикобраз, скала - она называется Сен-Ферреоль. Небольшое количество земли, неизвестно откуда взявшейся, накопилось в трещинах и щелях скалы, и там выросла особая порода лилий, а также прелестные синие ирисы, семена которых словно упали с небес. На этом причудливом рифе в отрытом море было погребено и скрыто в течение пяти лет тело Паганини. Легенда это или реальность, никто теперь об этом не узнает. Но интересен тот факт, что буревестники находят свой приют и успокоение именно в скалах.
Великий скрипач умер 27 мая 1849 года, прожив 57 лет и семь месяцев. Все эти годы были прожиты им без отдыха и покоя. Но судьбе было этого мало: прошло еще почти столько же времени - пятьдесят шесть лет, прежде чем прах скрипача обрел, наконец, покой. Посмертное завещание Никколо Паганини заканчивалось так: «Запрещаю какие бы то ни было пышные похороны. Не желаю, чтобы артисты исполняли реквием по мне. Пусть будет исполнено сто месс. Дарю мою скрипку Генуе, чтобы она вечно хранилась там. Отдаю мою душу великой милости моего творца».
Написавший эти строки, разумеется, не был еретиком, и уж тем более, неверующим человеком. И все же монсиньор Доменико Гальвано епископ Ниццы, сразу после смерти Паганини обрушил на него обвинение в ереси, и на этом основании запретил церковное захоронение его останков.
Легендарная личность Паганини еще при жизни породила ряд полуфантастических историй. Но самой невероятной кажется легенда о нетленном теле великого маэстро, которого, прежде чем захоронить спустя 56 лет после кончины, освидетельствовали несколько авторитетных лиц. Они утверждали, что Паганини лежал в деревянном ящике без всяких признаков разложения, а это явный признак как минимум исключительности, а быть может, и высшей духовности.
Комментарии