В повестях сборника «Миргород» Гоголь показывает, как зло и погибель приходят к людям через подмену любви Божественной любовью плотской, которую правильнее называть и не любовью вовсе, бесовским наваждением похоти. Адское пламя виднеется в этом чувстве: у любви к женской плоти – железное.
«…Богослов был рослый, плечистый мужчина и имел чрезвычайно странный нрав: все, что ни лежало, бывало, возле него, он непременно украдет… И когда напивался он пьян, то прятался в бурьяне, и семинарии стоило большого труда его сыскать там…»
Эта фраза вызывает недоумение: разве истинный «набожник» будет себя так вести? Воровать, прятаться в бурьяне?
Велико и неисчислимо может быть влияние Бога, если человек положит правилом вносить в жизнь слышанное. Вот именно – если. Духовные лица ведут себя неблагопристойно, поражены грехом и страстями мира, и это семинаристы Киева – святыни земли русской. Один – пьяница, другой – курильщик, третий – драчун. И Богослов Халяви, и философ Хома Брут и ритор Тиберий Горобец – грешники, не достойные носить звания церковные. Они нарушают заповедь за заповедью, и за это будут наказаны.
Гоголь – реалист. Его поэзия реальна, поэзия жизни действительной, жизни кротко знакомой нам. Иногда в творчестве Гоголя стирается грань между вымыслом и реальностью. «Вий» один из примеров такого произведения. Эти «набожные» люди лишь хотят казаться таковыми. Но они обманывают, прежде всего, себя.
Если в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Гоголь рассматривал три типа души (чистая – гибнущая – погибшая), то в «Вие» душа, погибшая окончательно. И Гоголь, верующий в Бога, показывает, какая участь ждет такую душу.
В «Вие» Хома Брут гибнет от мести ведьмы, его неопытная душа поклонилась обольщению бесовскому.
«В чем тайна красоты?» - спрашивал Гоголь в «Вие». И сам же отвечал (в «Невском проспекте»): красота – божественного происхождения, но в нашей ужасной жизни она извращена «адским духом».
Основной психологический мотив этого рассказа – страх. Страх бывает двоякий: страх перед сильным и страх перед таинственным – мистический страх. Так вот здесь изображен именно мистический страх.
Предсмертное желание дочери сотника (ведьмы) – чтобы после смерти ее в продолжении трех дней читал отходную Хома Брут.
- Как воспринял это Хома? («…вздрогнул по какому-то безотчетному чувству… Темное предчувствие говорило ему, что ждет его что-то недоброе…»)
Хома боялся, но несмотря на страх, он помышляет о корысти:
«…зато пан набьет мне оба кармана чистыми червонцами…»
Явление смерти, представление о жизни за гробом всегда охотно расцвечивались фантазией. Мысль и воображение нескольких тысяч поколений пристально и безнадежно устремлялись в вечные вопросы о жизни и смерти, и эта пристальная и безнадежная работа оставила в душе человека одно властное чувство – боязнь смерти и мертвецов.
Гоголь с редким мастерством поставил в центр страхов равнодушного человека: надо было много ужасов, чтобы доконали они Хому Брута. И поэт мог развернуть перед своим героем всю страшную цепь чертовщины. Величайшее мастерство Гоголя высказалось в этой постепенности, с которой нам сообщается в рассказе таинственное: оно началось в полукомической прогулке на ведьме и правильным развитием дошло до ужасной развязки – смерти сильного человека от страха. Поэт заставляет нас пережить шаг за шагом с Хомой все ступени развития этого чувства. При этом у Гоголя было на выбор два пути: можно было идти аналитически – говорить о душевном состоянии героя – или синтетически – говорить образами. Он выбрал второй путь: душевное состояние своего героя он объективировал, а работу аналитическую предоставил читателю.
Анализируя три ночи, мы исследуем психологическое состояние героя, подвергшегося искушению: страстному желанию выкурить люльку, заглянуть в лицо покойнице, страстному любопытству и перечившему себе чувству страха, невозможности удержаться от принятия спиртного перед очередным походом в церковь…
«…Невольное чувство, казалось, шептало ему…» - страшна освещенная церковь ночью, с мертвым телом и без души людей.»
«…Вдруг…среди тишины…с треском лопнула железная крышка гроба, и поднялся мертвец. Еще страшнее был он, чем в первый раз. Зубы его страшно ударялись ряд о ряд, в судорогах задергались его губы, и, дико взвизгивая, понеслись заклинания. Вихорь поднялся по церкви, попадали на землю иконы, полетели сверху вниз разбитые стекла окошек. Двери сорвались с петлей, и несметная сила чудовищ влетела в божью церковь. Все летело и носилось, ища повсюду философа…»
Хома поддается искушению, он не может сопротивляться, и в итоге это его губит. Он не одолел силу ведьмы, так как пренебрег правильным обращением с Писанием, не захотел услышать внутренний голос: «Не гляди!»
Гоголь видел наступление зла на Россию. Зло входит в человеческие души, грядут русские страдания и мучения за Христа. Повсюду торжество смерти. Многие идут путем погибели. Велик ужас Гоголя перед этим шествием. Но мир наш не весь отдан во власть тьмы. Если борьба и есть спасение для верных Христовых.
Комментарии